Михаил ЛЕБЕДЕВ — известный в городе политический обозреватель, майор медицинской службы в запасе, а теперь редактор нового омского журнала под названием «Сибирский Не Браконьер», первый номер которого вышел в свет во вторник.
О том, что сопутствовало выходу этого издания, а также о взглядах на жизнь и профессию с Михаилом ЛЕБЕДЕВЫМ беседует заместитель редактора «КВ» Елизавета КРИВОЩЕКОВА. — Михаил, обойдусь без «вы», поскольку знакома с тобой порядком. Что подвигло тебя, профессионального журналиста, чье перо может без труда распознать любой омский читатель, интересующийся политикой, сменить приоритеты и заняться изданием такого журнала?
— Надоело заниматься полной ерундой под названием якобы «политическая журналистика». Сама понимаешь, политики никакой уже не осталось, и пора уходить во внутреннюю эмиграцию. Сейчас то, чем я занимаюсь, по большому счету не журналистика, а бизнес. Было несколько вариантов медиавложений, но остановился именно на журнале «Сибирский браконьер» об охоте, рыбалке и путешествиях. Подобного издания нет ни в одном из крупных сибирских городов, а мне кажется, что рыбаков и охотников достаточно много и им интересно знать о том, как в Сибири и не только можно рыбачить, охотиться.
— Что-то у тебя с названием путаница: то «браконьер», то «не браконьер».
— Полтора часа мы сидели друг против друга с начальником Управления Росохранкультуры по Сибирскому округу и убеждали друг друга. Он мне говорил, что название «Сибирский браконьер» — это пропаганда браконьерства. Я ему говорил, что дело не в названии, а в содержании. И в конечном итоге аргумент был простой: Москва это название не пропустит, в связи с чем пришли к компромиссу и назвали журнал «Сибирский Не Браконьер». Оно корявенькое, но по сути верное, потому что мы действительно не пропагандируем ни в малейшей степени хищнические виды добычи рыбы и зверя, но ведь фактически любой охотник и рыбак — он в какой-то степени браконьер.
— Какой характер у «Не Браконьера» будет?
— Я бы сказал, раздолбайский, то есть здесь не будет рассказов о том, как играет блесна «Блю Фокс» третьего номера на среднем течении в верхних слоях воды, чем грешат многие столичные издания. У нас будут рассказы о путешествиях по всей Сибири, рекордных уловах, охотничьи байки, литературные страницы, практические рассказы о недостатках и достоинствах современных ружей, о новостях с водоемов и охотничьих угодий страны. Он глянцевый, но на тонкой бумаге, его можно бросить в бардачок, свернуть и засунуть в карман.
— Кто твой читатель?
— Он мало того что ведет активный образ жизни, общается с природой, он еще и немножко романтик, да? Потому что любит слушать о дальних странствиях в Якутию, о Бурятии, Саянах, об Эвенкии, то есть спектр интересов журнала не замыкается на Омской области. Мы будем писать для людей, которым важны политические перипетии, футбольные баталии, пиво с приятелями, но долгожданный выезд на рыбалку или, скажем там, начало охотничьего сезона для них важнее.
— Ты сам-то какую охоту предпочитаешь?
— Я охотник-любитель, непрофессионал, никакими серьезными трофеями похвастаться не могу, но предпочитаю охоту по перу и каждый год провожу месяц отпуска в глухомани горной сибирской тайги. Ружье в отпуске является основой мясного питания. Спиннинг — рыба, ружье — дичь. Вот так.
— Что ты делаешь в Горной Шории, Саянах, Якутии?
— В этом году в 19-й раз подряд буду проводить свой отпуск в тайге, в Якутию мы поедем в пятый раз. Есть сплоченная команда единомышленников. Вчетвером, реже впятером мы доезжаем до истоков реки и сплавляемся на катамаранах 400—500км. Этого нам хватает для того, чтобы зарядиться на весь год: охотимся, рыбачим, замечательно проводим время.
— Как относится супруга к твоему увлечению? Опасно ведь.
— В этот момент нужно завести глаза к небу и сказать: да вот, помню, был случай… Да ничего особенного не было, ну, выходили медведи в 50 метрах на нас — ничего страшного: главное медведя не трогать. Ну, переворачивались мы на катамаранах, когда пороги проходили, — слава богу, все живы, здоровы. Жена… А что жена? За двадцать лет смирилась, все понимает, другой судьбы не ищет в этом смысле. Жена может поехать на Канары отдыхать — это ее проблемы, а я никогда в жизни моря не видел…
— ?
— …кроме Байкала, да, собственно, и видеть не хочу. Мне это совершенно неинтересно.
— Сложно было собрать пишущую команду для журнала?
— Пришлось поискать. Я оставляю за собой тему путешествий, а по направлениям рыбалка и снасти, охота и оружие, собаки и фауна есть три журналиста, которые специалисты в этих отраслях.
— Как будешь распространять журнал?
— У меня комбинированная система дистрибуции: одна половина тиража будет продаваться в сети автозаправок, в охотничьих и рыболовных магазинах, в супермаркетах и у частных распространителей, а остальные можно пролистать и взять с собой в биллиардных, в VIP-залах и т. п. Кстати, на выставке вооружений у нас будет свой стенд.
— В свое время ты ездил в Чечню корреспондентом, стал лауреатом всероссийского конкурса. Как это получилось?
— Да, это был грант «Региональные журналисты о чеченской войне». Шел 2000 год, тема горячая, но редко какая редакция, кроме столичных, могла направить туда своего собкора. Помнится, четыреста с лишним человек подавали заявки, из них отобрали, по-моему, около сотни. Я получил грант в две тысячи «зеленых денег», и на эти деньги две недели провел в Чечне.
— Что ты там понял?
— Я оттуда практически в каждый номер «Вечерки» диктовал материал, а когда приехал, написал завершающий. Назывался «Коммерческая война». То есть я понял, что эта война не нужна была никому, кроме очень узкой группы людей с одной и с другой стороны. В общем там много было всего противного, страшного, неприятного, как на любой войне, это же не парады.
— Года три назад ты написал материал, где предрекал России печальный конец, «кирдык». Как сейчас ты смотришь на ее перспективы, изменил свои взгляды?
— Да нет, конечно, в каждом более-менее значимом событии я вижу подтверждение своей теории об утрате Россией пассионарности. Полагаю, любой авторитарный режим в конечном итоге ведет к краху. А поскольку авторитарный режим у нас сейчас крепнет, так лет десять он еще просуществует, а потом такой будет взрыв с разлетом автономий, Сибири и т. д. Мало не покажется.
— Предрекают смерть журналистике. Говорят, что это будет просто информационная обслуга.
— Полагаю, что журналистика еще какое-то время просуществует. До тех пор, пока власть не прихлопнет Интернет, потому что в принципе почти вся настоящая журналистика загнулась и люди ушли в блоги, в какую-то переписку и там встречаются профессиональные и качественные публикации. Но думаю, что если так будет продолжаться, то Рунету жить недолго.
— Кто, по-твоему, есть омский охотник?
— Люди все разные… Кто-то выезжает на мотоцикле из деревушки за три километра до озера, кто-то выезжает на «гелентвагене» с ружьем «бенелли» последней модели и т. д. Разница на самом деле невелика: и тот и другой стреляют утку и гуся в массе своей. У одного понтов побольше, у другого поменьше. Боюсь, тот, у кого понтов побольше, тот добывает поменьше, чем деревенский мужичок из раздолбанной одностволки 56-года выпуска. А важно, собственно, то, что их объединяет, — охотничий азарт. Говорят, что у нас здесь нет тайги, ну так у нас тайга есть, начиная с Муромцевского района. Но есть своя прелесть в неброской природе степных, полустепных озер, колков, когда отошел немного от палатки, весной особенно, — воздух переливается криками птиц.
— А женщинам каково?
— Женщины, конечно, правы в своем недовольстве, тем более, если охотник еще чирков привезет, которых щипать надо, да приедет грязный и вонючий, да с дружками три дня бухал на природе, она будет права. Равно как будет прав мужик, который едет на охоту от ее многочасовых телефонных разговоров с подружками, постоянных просьб починить кран или справить шубу. У каждой социальной группы свои забавы, а то, что охотники — это люди, которые вырываются на природу, — это другое дело, лишь бы соблюдали все правила безопасности.
— Сам готовишь на костре?
— За последние несколько лет у нас отработано несколько фирменных блюд. Каждый год, несмотря на то, что у нас рюкзаки по 55 кг, мы берем с собой несколько свеколок, морковок, много луку, томатную пасту, чеснок и так дальше. То есть варим борщ из глухаря. Делается все точно так же, только без капусты, вместо которой кладется много лука. Свекла поджаривается, морковка, лук, заправка из томатной пасты. Вот такое блюдо, пальчики оближешь. Ну, пельмени из тайменя. Берется мука обязательно, делается тесто, надергивается фарш из тайменя, который солится, перчится с лучком и получается гениальное блюдо. А царская уха?.. В общем, я могу рассказывать долго…
— Валяй, завидно!
— Царская уха — это когда отваривается утка. И когда она доходит до готовности, выкладывается, в этом же бульоне варится хорошая благородная рыба и получается навар совершенно особого вкуса, ну и уточкой закусить можно. А рагу из зайца?! Нашпигуешь его салом… И все это, ой, что ты!
— Садового участка нет?
— Бог миловал, нет. В смысле у папы с мамой есть, а у меня нет. Я отравлен садовым участком с 6-летнего возраста, когда, собственно, все лето проводил на даче. Возможно, и это было неплохо, потому что там я впервые начал на пруду ловить карасиков, отец меня научил. Я впервые там пошел за грибами… Но в сравнении с Омском в Томске, где я жил в детстве и юности, если пришел без ведра белых, чисто белых грибов, считай, что за грибами и не ходил.
— Удачи тебе!
Михаил ЛЕБЕДЕВ
Родился 14 мая 1960 года в Магаданской области. После окончания томской средней школы № 51 в 1988 поступил в Томский медицинский институт. Через три года перевелся на военно-медицинский факультет при ТМИ. В 1983 году его окончил, служил четыре года под Москвой, а затем два года в 40-й армии в Афганистане. Службу заканчивал в Омске. В 1991 году уволился в запас в чине капитана медицинской службы и пришел работать в газету «Молодой сибиряк». С 1992-го по 2007 годы работал корреспондентом, обозревателем в газетах «Вечерний Омск», «Четверг», «Труд-7». В апреле 2007 года стал редактором омского журнала «Сибирский Не Браконьер» (учредитель ООО «Медиагруппа «ПОЛНЫЙ АБЗАЦ»).
