За неделю в Астраханской области трижды полыхали осетровые костры. В последнем сожгли 10 тонн рыбы осетровых пород. С конца июня по федеральному законодательству конфискованный у браконьеров ценный улов реализации не подлежит. Нелегальный рынок черной икры, на котором ею торговали под видом конфиската, лишили последнего прикрытия.
Рыба уничтожается потому, что по поддельным документам, оформленным якобы на конфискат, в действительности она реализовывалась в больших городах тоннами. Проверить подлинность накладных, особенно за пределами Астраханской области, было практически невозможно. Потому-то и были приняты поправки в Закон «О животном мире», предусматривающие уничтожение изъятых рыб ценных пород. Милиция ждала их два года. Но помимо задачи лишить дохода тех, кто наживался на псевдоконфискате, у нее были и другие причины: избавить себя от канители с арестованными партиями рыбы и икры. Это, видимо, чувство неловкости за то, что пока силовики, по сути, подрывали экономику рыбозаводов, ни копейки не получающих за амортизацию холодильников, в которых тоннами хранилась и копилась конфискованная продукция. С момента изъятия рыба или икра переставали считаться продуктом питания, а становились вещественными доказательствами. Предельный срок годности замороженной осетрины не превышает шести месяцев, а уголовные дела против браконьеров могли идти и год, и два. Все это время «вещдоки» — уже насквозь протухшие — хранились в холодильниках рыбоперерабатывающих предприятий.
— Мы же не можем отказать милиции. Вот и храним шесть тонн рыбы уже почти два года, — пожаловалась корреспонденту «РГ» сотрудница одного из рыбозаводов Галина Джувалякова. — Мы всю свою продукцию продали. Теперь бы камеры отключить, профилактику провести, а из-за этой рыбы не можем. И сгрудить ее тоже нельзя, потому как с нас требуют: раз это вещдоки — между собой их не путать. Условно говоря, три килограмма севрюги должны храниться отдельно от двух килограммов осетра. Причем милиция приезжает к нам без всякого оповещения.
Теперь от мертвого груза можно избавиться. Но как только областное УВД стало отчитываться о сожженных тоннах красной рыбы, астраханцы, в чьем представлении уничтожение продуктов питания может быть оправдано лишь эпидемией птичьего гриппа, начали недоумевать, мол, лучше бы детдомовцев накормили.
«Красная рыба чуть начнет портиться — становится непригодной к употреблению. Ею не накормишь, а только отравишь, — сказал на это пресс-секретарь УВД Астраханской области Евгений Луковцев. — Те 10 тонн рыбы, что мы сегодня сожгли, были пойманы в основном в прошлом году. В пищу они непригодны. Другое дело, что сожжение действительно не лучший метод, и экологи нас уже об этом предупреждают. Мы сейчас улаживаем формальности, чтобы следующие 15 тонн биоконфиската приняло одно из перерабатывающих предприятий и перемололо его в муку. Сельхозпроизводители как раз жалуются, что не хватает удобрений».
Специалисты же рыбной отрасли критикуют законодателей не за метод, а за стратегию — за то, что проблему ликвидации браконьерства взялись решать с «хвоста». Да, конфискат теперь сжигают, а браконьерам хоть бы что. Виной тому оставшиеся неизменными слишком мягкие санкции, считает начальник Астраханского управления милиции по борьбе с правонарушениями в сфере оборота водных биоресурсов Николай Сапрыкин. По его словам, с начала года против браконьеров возбуждено более полутора тысяч уголовных дел, а к лишению свободы приговорены лишь несколько десятков. И сроки не страшны -два года максимум.
Еще в 2005 году руководство Астраханской области передало в федеральные министерства и ведомства предложения ужесточить меры наказания для браконьеров, предусмотренные в 256 статье УК России. Буквально через две недели свое одобрение прислали МВД и министерство сельского хозяйства, но дальше дело не пошло. «Мы предлагали, во-первых, до пяти лет увеличить срок лишения свободы для браконьеров.
Во-вторых, обосновали необходимость конфискации орудий преступного промысла в независимости от того, кто является их владельцами. Сегодня мы не в праве конфисковывать орудия лова. Браконьеры этим вовсю пользуются. Они говорят: мы вышли в море на судах, нам не принадлежащих. А собственник, условно говоря, пенсионерка Иванова, через некоторое время требует вернуть ей лодку с двумя моторами по 200 лошадиных сил. И приходится возвращать«, — объяснил корреспонденту «РГ» руководитель Агентства по рыболовству и рыбоводству Астраханской области Валерий Пальцев.
Екатерина Годунова
